Как известно, "большое видится на расстоянии". Объекты, от строительства которых нас отделяет всего несколько десятков лет и составляющие наше привычное окружение, воспринимаются как нечто вполне обыденное, тем более когда речь идет о таких прозаичных, на первый взгляд, вещах, как, например, рабочий поселок Минского тракторного или, скажем, автомобильного заводов. Так бездумно мы порой относим на свалку старомодные бабушкины безделушки, не подозревая, что вскоре они станут раритетом. Об этом и многом другом — наша беседа с доктором архитектуры, профессором, заведующей кафедрой "Архитектура производственных объектов и архитектурные конструкции" Белорусского национального технического университета Еленой Борисовной Морозовой.
Из истории промышленных поселений…
В архитектуре существует так называемый "типологический ряд" — все ее объекты можно формализовать и представить различными типами. В свою очередь в промышленной архитектуре есть такая типологическая единица, как "промышленное поселение". Свою историю оно ведет с XVIII века и ко второй половине XX столетия уже прекратило существование.
Как следует из названия, промышленное поселение предназначено для проживания рабочих и членов их семей. Поэтому состав проживающих, наличие двух основных зон — производственной и жилой, их тесная взаимосвязь и взаимообусловленность отличали промышленные поселения от обычных населенных мест. Соответственно, в зависимости от мощности, масштаба предприятия, просвещенности его владельца промышленное поселение могло быть как очень скромным, так и достаточно представительным.
Идея строительства жилья при фабриках формировалась в процессе развития промышленной архитектуры. Когда-то, в далекие времена использования водяной энергии, первые промышленные объекты строились за пределами городов, вдоль рек и каналов. Люди, приходившие работать на фабрику, теряли связь с землей, сельским хозяйством, своим имуществом — это был пролетариат, у которого ничего не было. Его следовало где-то расселять.
Переход на паровую энергию заставил предприятия перемещаться в города, а затем и "выплескиваться" из них в поиске новых свободных площадок. Промышленные поселения стали принимать разные формы: от "промышленных деревень" до "городов компаний". Во второй половине XIX века некоторые крупные промышленники, располагая огромным капиталом и будучи уже людьми образованными, стали создавать для рабочих уникальные поселения. Среди них были английский Солтаир, названный по имени своего основателя Титуса Солта, американский Пульман-Сити, также носящий имя владельца, немецкие поселения Круппа и другие. Условия проживания здесь были лучше, чем в городах: разнообразные дома коттеджного типа с удобствами, библиотеки, школы и театры. Как рассказала Е. Б. Морозова, подобные примеры называли в газетах того времени "индустриальным раем", широко рекламировали. В Пульман-Сити, например, специально возили на экскурсии посетителей всемирной выставки 1893 года в Чикаго. Порой владельцы предприятий, мечтатели-патерналисты (от pater — "отец"), уходя из жизни, оставляли рабочим все свое состояние. И хотя это было не массовым, но все же имевшим место явлением.
Чем еще интересны промышленные поселения? В них отрабатывалась идея функционально разделенного города ХХ века. Если проследить историю развития промышленных поселений, то вначале предприятие размещалось в центре такого поселения, тесно соединяясь с жилыми территориями; затем переместилось на окраины. Связь с прочими территориями города становилась слабее. И в конечном итоге предприятие получило полную автономию, сформировались монофункциональные, промышленные зоны. Именно в промышленных поселениях складывались и апробировались идеи ступенчатого обслуживания населения, что получило воплощение в микрорайонах, идее "зеленого" города, городах-спутниках и пр. В общем, развивалась теория градостроительства. К слову, жаль, что специалисты-градостроители сегодня об этом порой забывают…
…и рабочих поселков
В советской действительности идея промышленного поселения трансформировалась своеобразно: в СССР начали строить рабочие поселки и соцгорода. Их отличие состояло в том, что если промышленное поселение, как правило, строилось на базе предприятия рядом с крупным городом и было самодостаточным, то рабочие поселки возводились с расчетом, что они со временем войдут в городскую структуру. Поэтому они проектировались, что называется, "на двух стульях". С одной стороны — самодостаточными (что, собственно, и сохранило их до наших дней), с другой стороны, — обращенными к приближающемуся и поглощающему их городу. Например, композиционный центр застройки рабочего поселка Минского автозавода оформился именно при выходе его основной планировочной оси на Могилевское шоссе.
В целом рабочие поселки были естественным продолжением типологической единицы "промышленное поселение" на завершающей стадии его развития. При этом они были и остаются до сегодняшнего дня удивительно органичными.
Можно сказать, что рабочие поселки стали преломлением западных утопий миропорядка в коммунистической идее, которая во многом обязана теориям Томаса Мора, Адама Смита, Шарля Фурье, Роберта Оуэна и др. В т. ч. они несли идею-утопию всеобщего равенства, возможности закрепления человека к месту приложения труда, создания некой правильной среды жизнедеятельности. На сегодняшний день заводы, которые когда-то сформировали рабочие поселки, были их владельцами и одновременно защитниками, практически полностью утратили с ними связь.
Возвращаясь к градостроительной составляющей, надо отметить, что рабочие поселки организовывались как самодостаточные территориальные единицы, ориентированные на проходные предприятий. Так, жилой застройке Минского тракторного завода присуща трехлучевая система, центральный луч которой застроен более представительными зданиями, нежели внутренние площадки.
Сегодня рабочие поселки являются своеобразным сколом своего времени, от которого нас отделяет сравнительно небольшой период. Именно поэтому эти уникальные поселения мы можем попросту потерять — многим из наших современников кажется, что уютные кварталы, скажем, автозавода, двухэтажные милые домики с портиками, верандами, тосканским ордером и пр., и пр. — вовсе не история. И они начинают ломать планировочную структуру поселков, облицовывать фасады зданий сайдингом. Опасность рабочим поселкам грозит и в связи с их нахождением в непосредственной близости к центру города. Они также интересны инвесторам сомасштабной человеку застройкой, необычной архитектурой и планировкой квартир, легко поддающейся переделкам. Тем более что потомки рабочих, в них проживающие, зачастую не прочь расселиться, переехав в другое жилье…
Безусловно, не все рабочие поселки стоит сохранять — среди них встречается немало "пространственного мусора". Но есть и отдельные экземпляры-жемчужины, подобно тому же МТЗ. Там сохранилась даже городская скульптура — кое-где во дворах можно увидеть наивных мишек, "девочек-машенек" с небольшими бассейнами, клумбами и пр. Не утрачена также неповторимая аура "сельско-городской" жизни. Забавно: квартиры в рабочем поселке Минского автозавода строились с ванными, в четырехэтажных домах, но одновременно во дворах сооружались сараи, где можно было содержать домашних животных — в отличие, скажем, от Питера, минские рабочие не утратили тесной связи с деревней, своей "малой родиной".
В целом наши рабочие поселки уникальны. Повторимся: в Европе и США были промышленные поселения и города компаний. Но рабочие поселки, которые, на первый взгляд, являются их "близнецами-братьями", имели отличную от западных аналогов идеологическую подоплеку, благодаря чему трансформировались в соответствии с отечественными условиями. Если за рубежом главной целью было индивидуализировать проживание рабочих, не дать им возможности собираться вместе, то в СССР, напротив, строились "объекты общего пользования" — заводские клубы и столовые. А предзаводская площадь в наших нормативных изданиях так и трактовалась, как место для проведения общественных мероприятий. Такого в мире нигде больше не было.
Поэтому, по убеждению специалистов, на проблему сохранения рабочих поселков городским властям и общественности следует обратить серьезное внимание. И, первое, что нужно сделать, — это прекратить бездумные, скорые реконструкции их территорий.
О "проме" замолвите слово…
Говоря о промышленных поселениях (рабочих поселках), нельзя не затронуть в целом тему промышленной архитектуры. Для нее, по мнению нашей собеседницы, наступили не лучшие времена, поскольку промышленное строительство — вещь достаточно дорогая, а мировая экономика сегодня испытывает определенные трудности. В настоящее время нет большой потребности в новых заводах, и от широкомасштабного индустриального строительства мир переходит к строительству штучному. Тем более важно сохранить "промышленные свидетельства эпохи".
Е. Б. Морозова подчеркивает, что все объекты не могут быть одинаковыми: среди них должны быть и уникальные, и рядовые. Но рядовые — это не значит некрасивые, композиционно неинтересные и т. д. Именно рядовая архитектура характеризует свое время наиболее показательно. Если бы, к примеру, Дворец Республики для потомков был единственным объектом, по которому они могли судить о нашем времени и жизни белорусов "на грани веков", то полного представления у них не могло бы сложиться. Зато жилье, детские сады, школы, поликлиники дают объективный срез времени. Вместе с жилыми зданиями промышленные объекты составляют порядка 90 % всей среды. Во времена СССР, по словам Елены Борисовны, белорусские города выделялись в архитектурном плане среди советских республик тем, что здесь была ровная, хорошая пространственная среда — отсутствовали сверхуникальные объекты, но не было и "мусора". И этот средовой подход следовало бы сохранить. "Все-таки традиции — большое дело. И отрицать их, "махнув шашкой", не стоит", — отметила наша собеседница.
Почему наши предприятия разместились в городах? Да потому что это делалось всегда, начиная с XIX века. Напомним, что промышленная архитектура насчитывает уже порядка 300 лет. И первые 100 из них, как уже говорилось, она была "прописана" в деревнях. Когда же на смену использованию водяной энергии пришла эпоха пара, предприятия, перемещаясь в города, стали занимать места в центре — близ реки, железной дороги и пр. В дореволюционной Беларуси, которая была окраинной территорией империи и где промышленность развивалась слабо, предприятия в основном были кустарными и в городах размещались смешанно — "горохом". Когда после революции с помощью союзного бюджета в республике началась активная индустриализация, то в первую очередь стали застраиваться уже освоенные площадки, и наши предприятия оказались в центральных частях городов.
А поскольку стремление к дистанцированию и изоляции — это особенность, которая долгие годы была присуща промышленным территориям, участки промпредприятий огораживались. В принципе, специалисты-градостроители их никогда толком не видели — на этих местах в генплане города значились просто пятна. Эти территории разрабатывались специализированными проектными институтами. И, таким образом, промышленное предприятие становилось "вещью в себе", особенно если оно работало на "оборонку".
Сегодня появилась тенденция убирать ограждения и открывать предприятия на город — в Европе такие примеры уже есть. Но это требует больших капиталовложений, обеспечивающих, при внешней открытости, ограничение доступа посторонних в производственные помещения. Промышленные предприятия нового поколения технически очень хорошо оснащены, их даже называют "заводами просвещенного капитализма".
Что касается отечественных реалий, то следует взвесить: все ли заводы нужно выносить из города? Не превращается ли это в компанейщину? Ведь в мире 82 % всех промышленных предприятий находится в городах. Вынести все заводы и фабрики за городскую черту невозможно, да и нигде не практикуется.
Безусловно, литейным или химическим производствам в городах не место. В то же время многие заводы могли бы стать — и зарубежный опыт это убедительно доказывает! — их настоящим украшением. К примеру, хлебозавод в Раковском предместье Минска, где есть корпуса 1920-х годов. По убеждению Е. Б. Морозовой, его следовало бы привести в порядок, и запах горячего хлеба вкупе с фирменной торговлей сдобой могли бы сделать объект привлекательным для минчан и туристов. Так же можно было бы поступить с фабрикой "Коммунарка" или заводом "Кристалл". "Любая рядовая химчистка, находясь в жилом районе, дает гораздо больший экологический прессинг, чем подобные промпредприятия", — обратила внимание Елена Борисовна.
Возможно и перепрофилирование отдельных предприятий с выносом производств. Главное, по мнению архитектора, сохранить "дух места" там, где он действительно присутствует. К примеру, польские коллеги были просто очарованы застройкой минского старого промышленного района Ляховка (заводы "Кристалл", дрожжевой, им. Октябрьской революции), которую они как-то увидели в лучах заходящего солнца. "Безлюдье, звенящий трамвайчик с парой-тройкой пассажиров, старые корпуса в "кирпичном стиле"… В общем, "ностальжи", — улыбнулась Е. Б. Морозова. — Такие места нужно обязательно сохранить, как принято в Европе. Потому что это — наша история". В то же время следует без сожалений попрощаться с запущенными полупустующими предприятиями, которые директора, отгородившись от города глухим забором, беспорядочно сдают арендаторам.
Сохранить для потомков
Сохранить лучшие образчики промышленной архитектуры, а тем более рабочих поселков достаточно сложно. Дело в том, что люди не слишком сведущие не видят в них ничего особо интересного и не считают их достойными включения в список архитектурных памятников. В сравнении, к примеру, с репрезентативным главным проспектом нашей столицы, созданным ведущими московскими и ленинградскими зодчими при участии белорусских архитекторов, застройка рабочего поселка МТЗ с его "голубками-медвежатками", запроектированная отечественными последователями-учениками, в глазах обывателя явно проигрывает. Однако на самом деле уникальная среда рабочих поселков представляет собой отражение эпохи "социалистического города", который уже ушел в прошлое.
Выходом могло бы стать введение в отечественную практику такого понятия, как "памятник индустриальной эпохи" или "индустриальное наследие". Как рассказала Е. Б. Морозова, в США и Западной Европе более 50 лет развивается такая наука, как "индустриальная археология". Ее предметом являются артефакты уже ушедшего индустриального общества и прежде всего промышленность XVIII в. — середины ХХ в. Причем не только промышленная архитектура, но и станки, механизмы, технические и технологические системы, рукотворные промышленные ландшафты и пр. С развитием этого научного направления в Беларуси стало бы проще получать статус неприкосновенности для производственных объектов, признавая лучшие из них памятниками индустриального наследия.
"Об этом надо говорить, в том числе в СМИ, — выразила уверенность Е. Б. Морозова. — Есть шанс, что тогда ситуация сдвинется с "мертвой точки". Но, возможно, когда это все-таки произойдет, многого мы уже не досчитаемся…"